К 80-летию ВЕЛИКОЙ ПОБЕДЫ

С Днём Великой Победы!

ПРЕДИСЛОВИЕ

В последние годы празднование Дня Победы было отмечено появлением стихотворений, в которых авторы потребовали от нас забыть о Подвиге. Причём, сделали это от имени наших дедов, погибших и умерших солдат Великой Отечественной. Почему от имени наших, а не своих? Всё просто. Как выяснилось, забвения требовали те, чьи деды на фронтах ВОВ отмечены не были. Когда стало понятно, что осуществляется хорошо спланированная масштабная акция, я записал обращение «К НЕУТОМИМЫМ БОРЦАМ С ДНЁМ ПОБЕДЫ» (ссылка на юбилейную редакцию - здесь: https://youtu.be/2YUv3ZgfqVo?si=oGx2VPPZdxtmXC2G)
где привёл малоизвестные и ошеломляющие факты о 2-й Мировой Войне, позволяющие обнаружить истоки формирования многочисленной и разношерстной армии, воюющей с нашей памятью. Текстом присяги в этой армии, судя по нескончаемым бурным восторгам её бойцов, станет стихотворение, реакцию на которое я публикую сегодня. Мой поэтический текст «ТРИДЦАТИЛЕТНИЕ ДЕДЫ – ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНИМ ВНУКАМ» - это ответ человека, который никогда не знал своих погибших на войне дедов, автору крайне оскорбительного стихотворения, позволившему себе вложить в их уста (и уста миллионов фронтовиков) настоятельную просьбу ко мне (и миллионам потомков) забыть не только Победу, но и самих воинов - победителей. Мои деды не могут крикнуть из могил, что это - иезуитская ложь, что они никогда бы не сказали ничего подобного. Да и нет могил у моих почти двухметровых красавцев - дедов. Иван Даниленко упокоился на дне белорусской реки, а Максима Головко разорвало на части взрывом при освобождении Румынии. Но есть я, в чьих жилах течёт их кровь. Мои деды считали своим долгом защищать Родину. Я считаю своим долгом защищать имя и честь своих дедов.
Мой поэтический ответ основан на письмах с фронта Ивана Даниленко, освобождавшего белорусскую землю в составе I-го Белорусского фронта и погибшего вскоре после её освобождения при форсировании Западного Буга. Эти письма, доставшиеся мне по наследству, - самое дорогое, что есть у нашей семьи (фото писем я опубликую, чтобы осквернители наших душ наконец-то узнали, как выглядели треугольники, написанные в окопах).
Мой дед закончил физмат, был нужен в тылу, у него была бронь. Но он добился отправки на фронт, покинув мою четырёхлетнюю маму и её пятилетнего брата, которые остались круглыми сиротами после войны. Увези дед семью на/за Урал, куда его направили, остался бы жив сам, и дети бы выросли с папой и мамой, а не пухли с голоду под немецкими бомбами. Но он поступил так, как поступил. Что двигало моим дедом Иваном? Ответ на этот вопрос сегодня получат те, кто посмел обратиться ко мне с настоятельной рекомендацией забыть дедов, гибель которых в 1944 искорёжила судьбы родителей, мою и сестры, наших детей. Мне всё равно, кто вы - хайпожоры, грантоеды, то и другое. Вы переступили грань, затронув святое, коснувшись незаживающей раны миллионов потомков погибших на войне солдат.
И сделали это сознательно.

Свой поэтический ответ я предваряю эпиграфами в виде цитат из текстов песен моей авторской программы «ПОБЕДА» (ссылка на авторский концерт в двух отделениях и все его номера в отдельности – здесь:
https://youtube.com/playlist?list=PLnZz9JQemYuUJV5MweTVtFHpw_jCBUGwN&si=... )

ЭПИГРАФЫ

Дедушки, я голову склоняю –
вы долг солдатский выполнили с честью.
И, когда глаза я закрываю,
вижу вас у смерти в перекрестье.
Танки по понтонам тел горящих
форсируют кошмар кровавых рек.
Одно из тел, на дне реки лежащих, –
Иван, мой дед. Когда-то человек.
Я вижу взрыв, куски живого мяса.
Упал солдат, и двое - рядом с ним.
Один из них, нетрудно догадаться,
родной мой неизвестный дед Максим.
С памятью моей случилось что-то.
Сны мои мне кто-то подсказал.
Выть мне оттого, порой, охота,
что дедов я не видел и не знал.

Валерий Головко «Памяти дедов»

Утро. Рано. Три Ивана.
Лица спрятаны в бурьяне.
Смрад траншеи. Запахи войны.
Пять минут перед атакой.
Сто раздали, и на всякий –
сто ещё от старшины.
Хлопці, мати пам'ятайте!
І цей лист їй передайте.
Ось, візьміть, як їхать до села.
Я скажу вам парни прямо:
никогда не знал я мамы,
так пришлось - при родах умерла.
Хлопцы, я калі загіну, перадайце жонцы, сыну - усё жыццё я вельмі іх любіў. Прабачэння ў роднай маці я хацеў бы запытаць, што яе самотнаю зрабіў.
И атакой всех подняло, закровило, расстреляло.
Взвился под косой живой бурьян.
И упали Три Ивана.
Двое насмерть без обмана.
А один без ног хрипел Иван.

Валерий Головко «Три Ивана»

А если время умирать,
а если время защищать,
идут они плечо в плечо, и время - вспять.
Идут они рука к руке,
и жизнь висит на волоске.
Но в риске жизнь, и жизни нет в глухой тоске.
Славянские мальчики…
Славянские мальчики…

Валерий Головко «Славянские мальчики»

Здравствуйте, детки наши любимые.
Как выживали без нас горемыки?
Годы покрыли вас, верно, сединами.
Мы к седине всё ещё не привыкли.
Простите, дети, мы вас так любили,
а вот, пришлось, оставили одних.
Но здесь, на небесах, мы не забыли
про вас, таких далёких и родных.
Тут разный люд подвержен адским мукам.
На разный лад поют, когда в тоске.
И каждый третий к нерождённым внукам
взывает на славянском языке.

Валерий Головко «Реквием» (по мотивам советских поэтов)

В миазмах пушечного мяса
роился червь, гноился гнев.
Солдаты гибли алой массой,
ругнуться даже не успев.
И нецензурные пустоты
вмиг заполнялись криком вдов.
И превратились в нечистоты
тела ягнят среди лугов.
Казалось без вести пропавшим,
что вместе с ними век пропал.
Но век под номером двадцатым
имел уродливый оскал
войны.
Не погребены наши деды.
И души их - вне тишины.
А кости - как зёрна Победы
средь чёрствой людской целины.

Валерий Головко «Победа» (по мотивам советских поэтов)

ТРИДЦАТИЛЕТНИЕ ДЕДЫ – ШЕСТИДЕСЯТИЛЕТНИМ ВНУКАМ

Валерий Головко

У него была бронь. А ещё - сын и дочь. И жена.
Ты на фронт не пойдёшь - приказала ему страна.
Но впервые Иван не послушал страну.
Попрощался с детьми и пошёл на войну.
Он мог жить, и семья не хлебнула б сполна.
У него была бронь. Не для всех, ведь, война.

То ли выцветший альбом навеял,
то ли от фильма рикошет,
только ночью ко мне пришёл
мой на фронте погибший дед.
Город спал, когда в дверь постучали.
На пороге солдат. 30 лет.
Он в шинели. Смущён. Помолчали.
А потом - здравствуй внук, я твой дед.
Обнялись. И застолье случилось.
Я взял слово, и, тосту во след,
до галёрки стола докатилось:
познакомьтесь, соседи, мой...
Стало тихо до боли поминок.
Словно нож тишину разрезал
звук от струек внезапных слезинок,
как в мишень попадавших в бокал.
В виде траурной чёрной вуали
Скорбь присела за праздничный стол -
не ко всем из неведомой дали
дед, погибший на фронте, пришёл.

Он поднялся. Высокий. Плечистый.
Чем-то красным был полон бокал.
Его голос, глубокий и чистый,
как набат за столом зазвучал.
Мы в каждом вашем вздохе и в каждом поцелуе,
в радости и в горе, у креста и всуе.
Нашими сердцами вы любите любимых,
нашими руками вы гладите морщины
детей наших (а ваших пап и мам),
И я от имени павших завещаю вам:
Помните!
Помните, как мы бросались под танки с гранатами,
закрывали телами амбразуры дзотов,
как с одними лопатами
шла в штыковой бой пехота,
как реки превращались в огромные сосуды,
где текла наша кровь,
как убивал страх и спасала любовь
к детям, жене, великой стране,
как хотелось выжить на этой проклятой войне.
Я завещаю:
Помните!
Нас предавали много и многие.
И во время, и после войны.
Потому больше нет той великой страны,
а вокруг её тела вьются гиены и вОроны.
Они жаждут вырвать и выклевать Память о величии Родины-матери и подвиге её детей.
Не дайте им шанса, внуки,
иначе зачем было столько смертей
наших, зачем миллионы павших?

И на войне гиен хватало.
К фашисту шли служить шакалы.
Кто похитрее - мигом за Урал.
Остался жив, почёт и слава,
и ордена для комсостава,
а он ни дня, подлец, не воевал.
Их внукам память о Победе
ни к чему. Они хотят заставить всех забыть войну.
А внуки ариев, убивших ваших дедов,
уже призвали к делу Сатану.
Хотят реванша. Потому,
я заклинаю вас:
Помните!
И детям своим расскажите о цене Победы,
60-летние внуки 30-летних дедов.
Помните!
Не затем, что нам слава нужна.
Просто, если войну забудете,
будет война.

Он закончил и начал прощаться.
Я вцепился в шинель, закричал:
дед, родной, тебе надо остаться,
я прошу, я всю жизнь тебя ждал!
Но солдат в темноте растворялся,
направляясь к погибшим бойцам.
И ушёл. Навсегда. Я остался.
И поклялся себе: не предам.

Май 2025 года

В опубликованном видео поэтический текст читает автор.
В видео создан образ на основе фотографии моего родного деда Ивана Даниленко, погибшего на белорусской земеле в 1944.

https://youtu.be/g9KOMH7Rtlo?si=O-kGejJpXytK7i1X